Мыши.

[gennadydobr]

54.
Третий боец, так он себя именовал ( чувствовалось, насколько дорог ему был этот титул ) безнадёжно проваливался в сон. Он ещё пытался что-то мне объяснять, но мысли его безнадёжно путались, и уже на поединки последнего боя наползали сказочно неуместные призрачные  яства и самки…
Вот только чья это такая знакомая фигура, накрывающая сияющим прозрачным покрывалом невидимости последних оставшихся в живых защитников цитадели? Сердце у меня сорвалось с места и гулко стукнуло под ключицы. Конечно же, я сразу узнал и этот свет, и  девушку. Но что Она делала на этой мерзкой планете? Неужели во вселенной не нашлось лучшего места для Красоты? Но спрашивать было некого. Исцеляемый утонул в живительный сне. Ничего, потом распрошу, обязательно.
    Я разложил на груди банное полотенце и, вынув бойца из бочки, прижал к груди и завернул, как ребёнка. Он и был тяжёл, как семилетний пацан, хотя и являлся суровым ветераном-воином.  Другой формат, другая весовая категория, - подумал я, умащивая его поудобнее в сарае в импровизированном гнезде из старых штанов и рубах. Он тяжело сопел, но не просыпался. Я с уважением рассматривал сильное тело, мощные мышцы, ороговевшие защитные наросты на плечах и шипы на суставах, гранёные удлинённые когти, подозрительно блестевшие остриями. Надо же, прав оказался Кормильцев, действительно – алмазные. Не признавая механизмов, крысы приспосабливали самих себя к изменяющимся условиям.
Почему же они не пришли к разуму давным-давно? Неужели только отсутствие рук? Но это ведь – мелочь. Отрастили бы, в конце концов! Как же так, они ведь в десятки раз нас старше?  А дара разума самостоятельно так и не добились?
- А ты не гордись так, двуногий!  Тоже мне, дар! Может быть, ваш интеллект – только подпорка, костыль инвалида. И всё обстоит с точностью до наоборот :  мы – само совершенство, и не нуждались поэтому в таких дополнениях!
Я удивлённо осмотрелся, глазами и внутренне, но ничего не увидел. Не было даже ощущения присутствия, только слабый язвительный голос в голове.
- Не ищи меня. Я в Цитадели, очень далеко от тебя. Просто открылся широкий туннель, захотелось воспользоваться.
- Кто ты, и что тебе надо? Даже нахождение на другом конце света не даёт права общаться со мной без моего на то согласия!
- Не горячись, и не сердись. Меня извиняет близкая смерть. Я умираю. И нету рядом спасителя и бочки с солью. Меня пока прикрывает Её плат, но это ненадолго. Враги рядом, и они не замедлят появиться, как только…
Да, я уже давно слежу за вами, сперва проверял, что Третий дошёл до тебя живым, а потом просто оставил контакт. Почему бы и нет? Считай это моим капризом, последним желанием смертника. Аве, Цезарь!
- Ну, тебя-то я на смерть не посылал. Вы сами выбрали свой путь, испугавшись Звезды.
- Да, сами, не спорю. Но у нас не было выбора.  Кто же мог знать, что у вас всё-таки получится! Мы ведь за тобой наблюдали, хотя и не верили…
- Выбор есть всегда, только не всегда он нам нравится. Впрочем, зачем же сейчас о грустном? Скажи, чем я могу тебе или всем вам помочь?
- Нам уже ничем не помочь. Пройдена критическая точка,  и наша цивилизация уже не оправится. Будут жить одиночки, биологический вид останется, но мы неизбежно скатимся в варварство, в инстинкты выживания, в до разумную дикость…
- Постой, но не ты ли заявил в начале разговора, что крысам интеллект не нужен?
- Это был сарказм. Мне плохо удаётся транслировать эмоции, потому что я полон отчаяния. Всё, нами задуманное, развалилось.  Первая же война – и всё кончено. Чего-то мы не сумели учесть, какой-то важнейший фактор. И вот тут нам нужна твоя помощь. Нужен взгляд со стороны, чтобы увидеть нашу ошибку, и желание и возможность передать это знание нашим потомкам.
- Да ты, брат, романтик! , подумал я с невольным уважением.
Как это у тебя просто всё получается.
И проблему вашу я враз решу, которую лучшие ваши умы не осилили, и новых вас сотворю, лучших, чем вы теперешние, и идеи им в головы вложу, чтобы отвратить от пагубного шага…
Может, ещё райский сад им построить, на отдельно взятом приусадебном участке?
   Мой собеседник долго молчит. То ли обдумывает ответ, то ли готовится к чему-то. Потом продолжает, медленно, будто диктуя.
- И вы, теперешние люди, не первые на Земле.
И даже не вторые.
Мы находили останки таких разумных, от которых вы просто не могли произойти.
Кто-то ведь озаботился вырастить, воспитать вас, дать вам мудрые наставления, законы, мораль.
Может быть, пришла пора отдавать долги.
- Даже если всё – так, почему именно ты предъявляешь мне этот счёт?
- А от кого ты хотел бы получить его? Неужто от бородатого дедушки на облацех? Нет, дорогой, свободу воли никто не отменял. И решать будешь сам, и отвечать за решения!
Мне стало очень неуютно. Солнце, лето, полдень.  А по спине – явственный холод.
- Кто ты, задающий мне такие задачи? Ты – мышь, или?..
- Я – аналитик, Первый из, если тебе это что-то говорит. По вашей земной шкале приблизительно Кант или Ньютон.  Но не спеши задавать вопросы. Чтобы помочь иебе решить нашу задачу, я отдам тебе всё, чем владею: воспоминания, мысли, опыт… Нечто обратное тому процессу, которым ты нас пробуждал. Собери прибор и надень на себя излучатель, а ключ отдай Третьему бойцу. Я войду к нему в мозг и отдам тебе всё через прибор. Только поторопись, Плат истончается, и наши враги скоро увидят меня.
   Я быстро собрал прибор. В голове крутились сотни вопросов, но задавать их уже было некогда. Третий тревожно наблюдпл за мной из под моей старой рубахи. Я поймал его взгляд и улыбнулся ободряюще. Его перекосило, и я с опозданием понял, что у крыс улыбка, оскал означает вызок на поединок. Какие же мы разные, в который раз подумалось.
- Непонимание - ненадолго. Через минуту ты будешь понимать нас лучше, чем мы сами, - уловил я мысль Первого аналитика. Если справишься, конечно…
-Это в смысле интеллекта?,- пошутил я.
- Нет, физически. И психика твоя неизвестно как среагирует. Сам понимаешь, таких опытов мы на вас не проводили.
- Успокоил, называется!, огрызнулся я, лихорадочно прикручивая проволоку в контакты., и получил в ответ мысленную улыбку. Сразу успокоившись, я отдал рубильник Третьему и решительно уселся на стул, нахлобучив излучатель.
Воин молча нажал рубильник. Я отъехал, как поезд, плавно и неостановимо.